[my-reveries]

Ничто меня в нашей России так не привлекает, так не восхищает и не завораживает как русские усадьбы… Эти пережитки мещанства, прошлого, печальные пленники нашего времени…

Не раз бывала я в Архангельском, люблю, люблю я эти одинокие колоннады, флигеля, запрятанные в лесах, вдалеке от Москвы, от людей…

Красиво здесь и осенью, как всегда грустно ходить по упавшей листве, под аркой сплетенных веток дикого винограда, все размывает дождь и ветер, пики флигелей смазываются в небе; красиво и летом: все торжественно радостное, все цветет и благоухает, серебрится трава и кто-то носится верхом по дорогам аллей; но как никогда здесь прекрасно зимой.

И я вновь озябшими ногами топчусь между колоннами, по ледяным ступеням, вновь прислушиваюсь к звону проезжающих саней. И ничего здесь не меняется из года в год, все как прежде. Точно время остановилось и замерло. Опять встречаю я отдельные группы фотографов, с огромными объективами, со штативами на плечах, с горящими глазами, они жадно бросаются на то, что было когда-то беседкой на пригорке… Все тот же горячий чай с пирогами в «кладовой над оврагом», имбирные печенья на прилавках, все то же небо, тот же воздух, свежий и прозрачный…

Я никогда не буду восхищаться красотой южных, заморских стран, как бы , богата не была их фауна, как бы их пряности не были сладки, я буду любить только наши северные, суровые пейзажи. От этой бедной, скупой красоты все равно всегда что-то щимит в груди, в этом лютом, жестоком холоде душа успокаивается, да…русская душа, которая не может жить без некой печали, без не излитых слез, без трогающих нот… Пусть ей всегда будет чего-то жалко, чего-то жаль, будет тоскливо…

Мне всегда не давал покоя театр! Сцена, бутофория, откидные стулья, раскаленные прожекторы и софиты, кулисы, запах пыли и табака – все это театр, какая-то другая реальность, жизненная стихия, манящая меня. Несбывшаяся мечта… Я – зритель! Я ребенок, которого не приняли, и вот я со стороны созерцаю игру других. И восхищаюсь! Гаснет свет, и …между мной и актерами нет преграды, между жизнью и выдумкой нет планки, все едино, мистика, игра, фальшь! Ты веришь во все, наивный ребенок, и радуешься за них, сожалеешь за них… Как ловко эти два парня, еще студенты, управляют твоими эмоциями, а! Каково быть на их мести, каково держать за душу всю эту аудиторию, от них не возможно оторваться!

Мы всегда восхищаемся тем, что нам близко (кажется, из книжек Гюго).

Прямо перед глазами, как на ладони,… они играют свою сыгранную сотни раз роль, выплескивают все эмоции, выкладываются на все сто, такие юные и пылкие, они отдаются зрителю, каждому, им нисколечки не жалко и частицы себя! От их монологов идут мурашки. Ты изучаешь их с ног до головы, не пропускаешь ни единого слова, это больше, чем кино, этакое синтетическое искусство, на много больше, здесь все реально, на столько реально, что устаешь быть просто «немым» участником этих событий, это театр!

Комнатка темна. Комнатка на столько мала, что я упираюсь коленями в спину актера, который в драной фетровой шляпе на протяжении всех двух часов он будет создавать музыкальный фот, скрипя на скрипке с одной струной, звеня в колокольчик, кашляя и шурша нотными листами, иногда прикладываясь к горлу бутыли. Горит одна единственная свеча. Все замерли в ожидании зрелища… По правое плечо от меня мой любимый Павел Любимцев. Спектакль «Эмигранты».





14/01/2006/